- Год за годом собираюсь, - сказал он как-то с печальной улыбкой. - Да все недосуг.

Ямабэ больше никогда не заговорит.

Ицки скорчился в углу, понимая, что никогда не чувствовал к сэнсею настоящей ненависти. Да, злился: из-за Ямабэ он потерял статуэтку, потерял и Токиву... А долгие одинокие ночи, полные отчаянной жажды свободы? Свободы обрезать волосы, отбросить надоевшие правила, вернуться в училище...

Восемь лет Ямабэ забавлялся им как куклой, ради собственного удовольствия превратил его жизнь в игру. Но ближе, чем сэнсей, у Ицки не было никого. Мать умерла от пневмонии в прошлом году. Под конец она уже не понимала, что Ицки - ее сын, считая его с сестрой своими женатыми родственниками. Улыбку на ее губах молодой человек в последний раз видел, когда мама провожала его на учебу. Единственной родной кровью Ицки осталась сестра, но связь окончилась с ее отбытием в пансион. На похоронах матери сестра с ним не разговаривала. Ицки это опечалило, но такого и следовало ожидать. Молва летит быстро. Сестра услышала о его с Ямабэ "любви" и отказалась иметь с братом что-то общее. После ежемесячных визитов в лоно семьи Ицки неизменно приезжал расстроенный, а сэнсей приветствовал его сердечным "Вот ты и дома!" Эти слова многое для него значили. Какой-никакой "дом"...

Ямабэ не мог заменить молодому человеку любовь или семью: в их отношениях преобладал оттенок "хозяин - домашний любимец". Сэнсей обращался с Ицки как с игрушкой, но было ясно: в своей игрушке он души не чает.

Тяжело опираясь на костыли, Ицки подошел к мертвому телу. Положил ладонь на костлявую руку: стылая, жесткая плоть. Ямабэ умер, навеки покинул мир живых. Больше никто не будет исправлять его грамматику, ругать за неподходящую рубашку, звать по имени, улыбаться...

В груди зияла пустота.

Вот я, наконец, и свободен, подумал Ицки.

Глава 12

Эту ночь молодой человек просидел рядом с телом.

Ямабэ пожелал быть кремированным, и на кремации присутствовали немногие: личное окружение у сэнсея было небольшое. Все прошло чинно, без истерик и бурных слез.

Примерно тогда же стало ясно, что состояние сэнсея получит Токива, которого Ицки не видел с больницы, хоть они и жили в одном доме. Касаока стал секретарем Токивы, Ицки же сообщили, что его контракт уже не актуален. Он выполнил свой долг: оставался с Ямабэ до самого конца.

Прах доставили в похоронный зал, сделали алтарь. А Ицки пошел к себе.

С утра моросил дождь - гнетущая, тягостная погода.

Пустынные прежде коридоры кипели жизнью, но Ицки отстранился от всеобщей суеты. Его мир перевернулся с ног на голову. Сэнсей называл его личным секретарем лишь для вида, на самом деле, Ицки приходился Ямабэ скорее компаньоном. И теперь чувствовал себя потерявшейся болонкой. Никому нет дела до чужого питомца. Кукла, любимая одним, - мусор для другого. Со смертью Ямабэ Ицки не представлял ровно никакой ценности.

- Хасимото, ты один? А где Токива-сэнсей?

Рядом шагал один из подмастерьев - Курасава. Он появился в мастерской прошлой зимой. Худощавый, примерно с Токиву ростом, и всего на год младше Ицки.

- Понятия не имею, - отозвался молодой человек.

- А правда, что Токива-сэнсей унаследует мастерскую? - поинтересовался Курасава.

Ицки смерил его недоверчивым взглядом:

- Почему ты спрашиваешь?

- Кто-то говорит, что да, кто-то - что нет. А если он станет новым хозяином, ты пойдешь к нему в секретари?

- Я...я...я... нет... - подавился Ицки.

Курасава искоса глянул на него:

- А что? Говорят, ты ему нравишься. Так в чем проблема? Ведь последние пару недель ты у него провел?

- Я пока не знаю, что буду делать дальше, - сухо сказал Ицки. - А у Токивы-сэнсей я был по делу.

Кровь отхлынула от лица. Вот она, первая ласточка... Очень скоро мельница слухов завертится вовсю. И не без оснований. Ицки жил у Токивы без малого две недели, а ведь все в курсе, что скульптор не терпит в жилище посторонних. А уж тем, кто знает, как он раньше к Ицки относился, убедительнее довода и не требуется.

Молодой человек расстался с Курасавой и поковылял дальше. Было плохо. То ли недосып виной, то ли нервное напряжение - но пол упрямо не желал лежать спокойно. Ицки сполз на ковер. Люди смотрят, надо вставать...

- Ицки? Ты как?

Кто-то поднял его и прислонил к стене. Головокружение усилилось. Молодой человек плотно зажмурился, а когда открыл глаза, встретил тревожный взгляд одетого в траурный костюм Токивы.

- Извини, - выдавил Ицки.

Токива погладил его по виску:

- Ты сегодня вообще спал? Ел?

- Все хорошо, - солгал Ицки. - Спасибо, что спросил.

Здесь полно народу, они на виду... Нельзя быть вместе.

Токива испытующе посмотрел на него, вздохнул и ухватил за рукав:

- Можно тебя на пару слов?

- Токива-сэнсей, у вас что, дел нет? - проворчал как из воздуха появившийся Касаока.

- Пять минут, - рыкнул Токива и под укоризненным взглядом секретаря утащил Ицки в пустующую гостевую комнату.

Не успел молодой человек поинтересоваться, о чем, собственно, разговор, как ему заткнули рот поцелуем. Перед глазами снова поплыло, впрочем, шаги и голоса за дверью быстро привели Ицки в чувства. Многие гости проделали долгий путь: пока гостевая была свободна, но в любую минуту кто-нибудь мог зайти. Если их застанут в таком... недвусмысленном положении... У Ицки при одной мысли об этом волосы дыбом вставали.

- Прекрати, - прошипел он, пытаясь оттолкнуть Токиву.

Тот сдавил Ицки сильнее. Сопротивление по обыкновению не имело смысла. Как он там говорил? Расслабиться и получать удовольствие? Ицки таки дернулся для порядка и добился лишь того, что Токива своим телом буквально пригвоздил его к стене. Когда через пару-тройку вечностей скульптор оторвался от его губ, Ицки, тяжело дыша, повис на его плечах.

- Это правда..? - Токива прижал молодого человека к себе, проницательно заглянул в лицо. - Правда, что ты никогда не спал с Ямабэ-сэнсей?

Ицки тупо хлопал ресницами.

- Правда? - повторил Токива настойчивее.

Ицки кивнул, но скульптор по-прежнему хмурился. Потом, правда, заметил его испуг и смягчился.

- Надо поговорить, - низкий, мурлыкающий тон, хорошо знакомый по памятным ночам. - Я приду вечером. Сейчас нет времени.

Ицки не ответил ни "да", ни "нет".

- Ицки...

Тогда молодой человек нерешительно качнул головой. Токива довольно чмокнул его в нос и снова приник к губам. Пальцы, грубые момент назад, мягко гладили лицо. Ицки цеплялся за его пиджак, стараясь не задеть кожу. Коснется рук - не сумеет отпустить.

А потом у Токивы зазвонил телефон. Судя по всему, беспокоил Касаока. Коротко переговорив, скульптор поцеловал Ицки в лоб и скрылся в коридоре. Некоторое время молодой человек, распластанный по стене, не двигался. Затем сел. Вздохнул, оглядывая лежащие на полу костыли. Скоро начнется служба... гостей ожидалось не слишком много, но Токива будет занят. Они уже не встретятся. Отличный шанс реализовать давно вынашиваемый план. А план заключался в том, чтобы незаметно улизнуть после окончания церемонии. Ицки принял это решение, как только Ямабэ поставили смертельный диагноз.

Ведь контракт действовал лишь при жизни сэнсея. Теперь можно оборвать нити, связывающие его с прошлым, и начать все заново. О своих намерениях Ицки поставил в известность одного Касаоку и попросил держать язык за зубами. Наверное, предосторожность была излишней: пропажа ненужной игрушки никого не обеспокоит. Что бы ни хотел обсудить Токива, это уже неважно. Клетка сломана, окно открыто. Птица расправляла крылья.

Ицки опять вздохнул, подтягивая к себе костыли. Вдруг приглушенные прежде голоса зазвучали совсем близко, и молодой человек, вздрогнув, уполз за занавеску. Дверь скрипнула.